Мая бабуля Марыся, на руках - мой дваюрадны брат Вова, я - злева, пасярэдзіне - брат Валодзя, справа - брат Аляксандр
ПРАВДИВЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ
ПУШКИН
В уголовном мире его называли
Пушкин, потому что он увлекался стихами, как и известный русский поэт.
Он считал себя волком и поэтом. Свои
стихи обычно писал кровью своих жертв.
С жертвами особенно не церемонился:
большим широким ножом мясника мог отсечь голову, руки, ноги, потом снова
приложить их к покалеченному туловищу и долго сидеть, глядя на неподвижное
тело, которое совсем недавно было человеком, дышало, боялось, жило…
Он сидел, скрестив руки на груди, и
видел перед собой мать, всегда злую, нетрезвую, слышал её отчаянный крик:
-- Накажу!.. Я тебя накажу!..
Она наказывала его часто и жестоко:
ставила в угол на угли, без пощады секла прутиком, в холодную погоду голышом
выгоняла на двор…
После этого он всегда мстил: ловил
поблизости кота и топором рассекал его на части. Визг несчастного животного
утешал его, успокаивал, приглушал собственную боль. Правда, однажды ему не
повезло: какая-то рыжая кошечка, когда он схватил её, чтобы разорвать,
неожиданно встрепенулась и острыми коготками полоснула по лицу, на всю жизнь
оставив на правой щеке длинный, серпообразный шрам. С того дня он особенно
невзлюбил всё рыжее и очень радовался, когда в руки попадала рыжая жертва.
Мать, мать… Она по-своему старалась
создать из него человека, образованного, богатого, а он стал
перевёртышем-волком, о чём написал кровью в стихотворении «Волк»:
Ночью тёмной, тихой
Я за углом стою.
Жду, притаившись,
Жертву там свою.
Уже идёт, торопится,
Всё ближе через мрак…
А
я стою, пригнувшись.
Не человек я, а волчак.
Эту жертву он тоже дождался, стоя во
тьме за углом серой пятиэтажки. Внезапно ударил по голове, оглушил, взвалил на
плечи и принёс в заброшенный подвал…
…Важный, надутый, он сидел за
скособоченным столом, застланным толстой чёрной тканью. На столе горела свеча,
время от времени потрескивала недовольно, сердито, лежал большой нож мясника,
стояла неглубокая консервная банка, вся, как веснушками, покрытая ржавыми
пятнышками.
Он сидел и ждал, пока придёт в
сознание жертва – девушка лет шестнадцати, с пухленькими детскими губами, похожая на пластмассовую куклу, которую
когда-то, маленьким, он видел в магазине «Игрушки», куда случайно зашёл с
нетрезвой матерью. Как живая, кукла открыла глаза и ойкнула. Купила её красивая
молодая женщина с золотыми кольцами на
руках. Не выдержав, он показал женщине язык. Та со страхом взглянула на него и
быстро пошагала из магазина. В тот день он понял, что не только на котов можно
нагонять страх…
…Девочка-кукла зашевелилась,
застонала, открыла большие рыжеватые глаза и испуганно вскрикнула:
Он ухмыльнулся.
На дворе, завывая, пронёсся ветер,
через щель подслеповатого окошка ворвался в холодное помещение и налетел на
свечу. Огонёк свечи колыхнулся несколько раз, но не погас.
Он тоже колыхнулся за столом,
подавшись вперёд.
-- Кто вы? – подала голосок девушка.
-- Пушкин! – глухо ответил он и
кончиками пальцев потрогал на щеке шарм-царапину.
-- Нет, вы не Пушкин, вы, я думаю,
маньяк! – на одном дыхании проговорила девушка-кукла.
Ему показалось, что в её глазах
блеснули обжигающие огоньки. Он насторожился. Посмотрел на неё внимательно,
изучая, как опытная охотничья собака на дичь.
-- Пушкин, считаешь, был лучше?..
-- Вы со мной будете… -- голос у
девушки оборвался, в горле что-то громко булькнуло.
-- Буду, всё буду делать, миленькая,
-- сообщил он, успокоившись. – А сначала чернил наберу.
-- Каких чернил? – вскрикнула
девушка и длинными худыми пальчиками схватилась за блестящую сумочку, которая
лежала рядом.
В левую руку он взял консервную
банку, в правую – нож, встал из-за стола, приблизился к девушке и ножом ударил
ей в голое плечо.
Девушка ойкнула, как кукла из
магазина «Игрушки», на белом теле плеча выступила и быстро побежала струйка
крови. Он прижал к плечу банку, его пальцы через мгновение стали мокрыми,
липкими. Девушка с болью и недоумением смотрела куда-то вдаль.
Набрав в банку свежей крови, он
снова сел за стол, достал из кармана измятый лист бумаги и шариковую ручку.
Кровью рыженькой, как чернилами, ему захотелось написать стихотворение, но в
этот вечер лирические мысли почему-то не лезли в голову. Голова болела, весь
лоб горел. Он догадался, что поднялась температура. Она у него всегда
поднималась, когда шёл выслеживать жертву, видно, от внутреннего напряжения, от
ожидания своей удачи…
…Поджав ноги, девушка-кукла сидела
возле стены, кофточкой закрыв рану на плече.
«Чернил маловато у меня. Потому и не
пишется стихотворение», -- подумал он и, как зверь, взглянул на незнакомку.
-- Ко мне! Мухой!
Девушка вскочила, подбежала к нему
и, ловко подскочив, ногой изо всей силы ударила ему по продолговатой, как
тыква, голове.
Вместе со стулом он упал на грязный
цемент, разбросил руки и прошептал, как бы в забытьи:
-- Та самая кошечка…
-- Я тебе не кошечка, я каратистка,
а ты… Ты не Пушкин, ты просто мразь! – с презрением промолвила она и, достав из
сумочки сотовый телефон, набрала цифру «8-02».
СТАЯ
Уж солнца раскалённый шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Фёдор Тютчев.
В зале было шумно и душно. Музыка гремела,
неслась, приглашала танцевать, расслабляться. Вокруг мелькали, вертелись парни,
девушки, отводя душу в быстром, экзотическом танце.
Ей нравилась эта атмосфера – атмосфера дискотеки,
где все молодые, где можно не стесняться, в вихре танцплощадки забыв обо всех
заботах и проблемах будней жизни.
Кружилась голова: и от музыки, и от танцев, и от
прикосновения рук мальчишки, и от недавно выпитого вина. Бутылку вина она
выпила с Сергеем перед тем, как прийти на дискотеку.
Сергей привёл её на стадион, который находился
недалеко от здания дискотеки, посадил на скамейку, открыл бутылку красного, как
сок калины, вина, налил в высокий пластмассовый стаканчик и пригласил несмело,
стеснительно:
-- Валя, выпей немного, пригуби…
Уже вторую неделю она встречается с Сергеем,
познакомившись с ним на городском пляже, когда с подружкой от нечего делать
играла в карты. Невысокий, крепкий, плечистый, как молодой, дубок, этот парень
сразу понравился ей, притянул к себе. Правда, глаза у него были жуликоватые,
прямо не глядели, по сторонам бегали.
-- Валя, выпей, ну…Вино же не водка… Девичий
напиток, можно сказать. Валь…
Она знала вкус вина. Случалось, немного выпивала и
дома на праздники, и с подружкой. Так почему же не выпить теперь вместе с
другом? Сергею, кажется, можно довериться…
Вспомнилось, как вчера подружка предупредила:
-- Валька, ты его хорошо знаешь? Смотри!..
-- Смотрю, смотрю, -- быстро проговорила она, живя
встречей с любимым.
И вот он несмело, но настойчиво подливает ей в
стаканчик красное, огненное вино.
Выпив три стаканчика, она твёрдо сказала:
-- Хва!
Это означало: хватит. Сергей сам допил вино,
просто из бутылки, из горлышка, и, обняв её за плечи, повёл на дискотеку.
…Гремит музыка, кружится голова, а Сергей жарко
шепчет, нашептывает в самое ухо:
-- Валя, пойдём… Будь моей… Валь…
Его губы ласково щекочут ухо, потные ладони
сжимают разгорячённое тело.
-- Валь, ну чего же ты боишься?.. Ты всегда будешь
моей, я тебя не оставлю, Валь…
Он просит, он хочет. И она не против. Но всё так
неожиданно…
-- Сергей, мы с тобой совсем недавно
познакомились. Рано нам!..
Сергей жмётся ближе, обнимает.
-- Валь, мы с тобой целый век знакомы…
Действительно, кажется, что давным-давно она
познакомилась с Сергеем, с самого детства знает его.
Как приятно кружится голова!.. Как сладко на
душе!..
-- Валь!..
-- Ну, а где?.. Куда?..
-- Там, на стадионе, где скамейка, где вино пили…
…Они идут вдвоём по аллее,
обсаженной кустами. Кусты густые,
высокие, одичавшие. Вот и скамейка. Два пластмассовых стаканчика стоят,
сиротливо белеют на ней.
Вокруг тихо, только стрекозы звенят в покрытой
росой траве да птицы время от времени спросонья голос подают.
Как щемит на душе и как часто бьётся сердечко!
Кажется, вот-вот вылетит из груди, огненной птичкой вдаль полетит.
-- Сергей, я на скамейку присяду. Я…
Она так и не промолвила до конца. Три тёмных
силуэта, будто привидения, встали из-за кустов.
-- Сергей, а это кто?
-- Друзья мои.
-- Они зачем?
-- Хотят помочь мне.
Первый грубо схватил её за плечо, сжал, будто
клещами.
-- За выпитое, шалава, заплати!
-- За какое выпитое? – ещё не дошло до неё.
-- А за вино импортное. Мы все вместе слаживались,
купили. – Чужие наглые руки расстегнули кофточку на груди, с мясом вырвав
верхнюю пуговицу. Она встрепенулась, рванулась, чтобы побежать, но сразу
несколько пар чужих цепких рук обняли её, не пустили…
Она не чувствовала страха и боли, голову сверлила
одна тревожная мысль: « Чтобы только не убили!.. Чтобы только не убили!.. Они
же не люди, стая…»
Удовлетворившись, стая оставила её на траве. Один
из стаи, возможно, самый главный в ней, Сергей, предупредил:
-- Заявишь в ментовку – достанем!.. Так что умно
веди себя, шалава.
Она лежала на траве. Летучие мыши, бесшумно махая
крыльями, проносились над ней. Тьма окутывала её, и небо покрывало. А на
дискотеке танцевала, крутилась стая, добычу высматривала…
